Категории

Search

Tags

Станислав Костка


Божьей милостью одним из первых послушников Общества Иисуса стал этот юный поляк, в котором так ясно видны призыв Господа и ответ человека. Он был послушником у иезуитов в течение едва ли десяти месяцев и умер, не достигнув и восемнадцати лет. И все же этого оказалось достаточно.

Основные черты его характера заявляют о себе в его почерке и нескольких сохранившихся портретах, которые рисуют нам волевого, чувствительного, бодрого юношу. Хотя он был родом из Северной Европы, его волосы и глаза были черны; ростом он был невысок, его телосложение было хрупким, но сильным. И все же его брат Павел, который был старше Станислава на два года, говорит о нем так: "Он был сильнее меня". Современники, наблюдавшие за его жизнью, единодушно признают, что он был одаренным студентом, обладавшим способностями к языкам, и необычайно зрелым для своих лет. Станислав родился в Росткове, в Польше, в декабре 1550 г. Он был вторым сыном в богатой дворянской семье, очень влиятельной и уважаемой в стране. У Станислава было хорошее, счастливое детство, которое он провел в глубоко верующем христианском окружении. Его отец, Ян Костка, был человеком властным; его мать, Малгожата-Кристина была, насколько известно, женщиной несколько молчаливой и замкнутой, полностью посвятившей себя воспитанию шестерых детей. И отец, и мать хотели, чтобы их дети получили хорошее образование, открывающее путь к политической либо дипломатической карьере. Услышав о коллегии, открытой иезуитами в Вене, они без колебаний отправили в столицу Империи двух своих старших сыновей.

В июле 1564 года два молодых поляка прибыли в Вену, неуверенные в будущем, но полные надежд. Их сопровождал слуга и опекун Ян Билиньский, недавно завершивший свое образование в Кракове. Задачей Билиньского было помогать мальчикам в учебе, распоряжаться их деньгами и следить за тем, чтобы они ни в чем не нуждались. В Вене перед ними открылся новый мир, завороживший Павла своими прелестями; с другой стороны, их окружала атмосфера коллегии и духовное воспитание, которое она давала - именно это стало средоточием интересов Станислава.

Коллегия была основана 13 лет назад, и в ней обучалось более 400 студентов. Многие из них приехали издалека и были пансионерами, как, например, 40 польских студентов, к которым теперь присоединились и братья Костка. Они во всем разделяли образ жизни тех, кто готовился вступить в Общество Иисуса. В течение трех лет, которые Станислав провел в Вене, он блестяще проявил себя в изучении грамматики, естественных наук и риторики. Кроме немецкого языка, он изучал латынь и основы греческого языка. Он хорошо воспринимал педагогику своих учителей, основанную на авторитете, внимании к личности каждого студента и активном участии последнего в своем собственном воспитании. Станислав вступил в Братство Богоматери (сегодня оно называется Общинами христианской жизни), члены которого получали возможность более глубокого духовного воспитания и участия в делах апостольского служения. В эти годы Станислав избрал своим исповедником о. Николая Дони и стал большим другом юного иезуита-схоластика Альберта Тобольского, - одного из своих учителей.

Когда в начале 1565 года иезуиты должны были вернуть императору здание, которое он одолжил им в качестве дома для пансионеров, в жизни Станислава произошла решающая перемена. Павел и их опекун Билиньский нашли неподалеку от коллегии удобное жилье в доме некоего господина Кимберкера, протестанта. Это причинило Станиславу серьезные страдания, поскольку владелец дома не позволял священнику войти и дать Станиславу Святое причастие, когда он был болен. Даже тогда Святая Евхаристия была для Станислава важнее всего.

Однако главная проблема была в том, что между двумя братьями возник конфликт, причинивший младшему большие страдания. При попустительстве наставника и под влиянием двух старших друзей-поляков Павел решил развлекаться, в полной мере наслаждаясь жизнью в столице Империи. Станислав предпочел иные ценности: опыт общения с Богом, который он начал приобретать слишком рано для своих лет; склонность к молитве и служению другим, его любовь к Евхаристии и почитание Пресвятой Девы были полной противоположностью убеждениям Павла. Когда Павел вместе со своими друзьями упрекал Станислава и насмешливо звал его "иезуитом", младший Костка не сдавался, напротив, он укреплялся в своих убеждениях и говорил прямо: "Я создан для большего".

Павел почувствовал, что жизнь его брата - упрек его собственному поведению, которое становилось все более распутным, и стал часто вступать в драку со Станиславом. Во время одной из таких схваток последний воскликнул: "Я должен буду уехать подальше отсюда, и ты будешь в ответе за это перед нашими родителями". Павел ответил: "Езжай, куда знаешь, и оставь меня в покое". Мысль о побеге начала созревать в уме Станислава.

Однако у него была и более серьезная причина покинуть Вену. Он чувствовал, что Христос призывает его вступить в Общество, но иезуиты не хотели принять его без согласия семьи. Станислав уже "прощупал почву" и знал, что отец никогда не даст разрешения на это. Тогда он прибег к помощи папского легата, кардинала Коммендоне, прося его вступиться за него перед наставниками, но, по-видимому, никто не хотел помочь ему, единственное, что он слышал, то утешительные слова: "Ты еще очень молод"; "Прежде выучись, а потом твои родители передумают..." Но ничто из этого не удовлетворяло его. Он один понимал, что его "да" не может быть отложено "на потом".

Ранние биографы Костки посвящали слишком много внимания определенным явлениям, имевшим место в его жизни и нелегко поддающимся истолкованию. Несколько раз его видели настолько углубленным в молитву, что он казался мертвым. Возможно, это объяснялось его огромной способностью к сосредоточению, а не сверхъестественными причинами. Более странное событие имело место в декабре 1565 года. Билиньский рассказывал об этом, когда в 1603 году был призван в качестве свидетеля для участия в процессе беатификации юного поляка: "Когда в Вене Станислав серьезно заболел, он (Билиньский) семь ночей бодрствовал у постели больного. В одну из ночей этого бдения Станислав жестом призвал его преклонить колени, чтобы почтить святое причастие, которое передала ему через ангела св. Варвара. Позже сам Станислав в новициате рассказывал, что во время болезни в Вене он видел Богородицу с Младенцем, и Она попросила его вступить в Общество Иисуса. И Станислав, в самом деле, выздоровел и вступил в Общество. Что же произошло в действительности? Церковь не высказывается по поводу подлинности видений, но старается тщательно исследовать психическое здоровье тех, кто, как кажется, имел мистический опыт. Станислав же был нормальным, уравновешенным юношей, и вполне возможно, что Бог общался с ним в видениях в награду за его великодушие. Как бы то ни было, главным в жизни Станислава были не видения, а вера в свой идеал и неистощимое стремление достичь его. Это и есть реальность. Видения же были для него не препятствием, а стимулом на пути к истинному призванию и вполне могли быть знамением того, что благодать Божия может творить необычайные вещи даже в душе столь юного существа.

Итак, мы приближаемся к воскресению, 10 августа 1507 года. Братья Костка закончили свое обучение и готовы были ехать домой. Однако Станислав принимает решение ехать к Провинциалу иезуитов, чтобы попросить у него разрешения вступить в орден. Он рано встает и идет на литургию, говоря, чтобы его не ждали к завтраку, так как он приглашен. Затем он идет в коллегию за рекомендательным письмом, которое подготовил для него о. Франциско Антонио, и отправляется в Аугсбург. Здесь Станислав предстает перед нами в наиболее характерном для него образе - образе путника. Ему еще нет 17 лет; он оставляет все, порывая со своим прошлым, и обращается в бегство, чтобы произнести то "да", которое больше не может держать в себе. За 15 дней он пересекает территорию современной Австрии с востока на запад и попадает в Баварию: в полном одиночестве, пешком он проходит более 600 километров. Он спит в полях и ест то, что ему подают. Между тем, Павел и Билиньский обеспокоены, они ищут его в коллегии и в других местах, где он может оказаться; затем, на следующий день, они принимают решение "сесть в четырехколесный экипаж и отправиться на розыски". Но все напрасно, беглец уже недосягаем. Павел возвращается в Ростков один, и его родители лишены каких-либо известий о своем втором сыне в течение нескольких месяцев.

В Аугсбурге Костку принимают хорошо, предлагая ему остаться на несколько дней. Настоятель провинции находится в Диллингене. Костка немедленно отправляется в этот город. Встреча оказалась встречей двух гигантов. Один из них был опытным борцом за веру - путешественником, проповедником, неутомимым писателем - св. Петр Канизий, настоятель иезуитов Германии и папский легат. Второй был всего лишь кандидатом, уставшим с дороги, изможденным, с рекомендательным письмом в кармане. Но, поскольку оба были святыми, они поняли друг друга. Канизий увидел достоинства Станислава и пообещал, что его примут в Общество. Тем временем он мог немного отдохнуть в коллегии Диллингена и немного помочь мытьем посуды...

Как и Провинциал, Станислав решил, что лучше будет отправиться в Рим, хотя это означало, что ему придется пройти еще 1200 километров. Очень важно письмо Канизия Генеральному Настоятелю: "Станислав, польский дворянин. Он прекрасный, умный молодой человек, которого наши отцы в Вене не допускали в Общество, опасаясь враждебного отношения семьи... Здесь он некоторое время проходил испытания, проживая в коллегии. Он верно исполнял возложенные на него обязанности и проявил стойкость в своем призвании. Он очень хотел, чтобы его отправили в Рим, чтобы быть подальше от любых вмешательств своей семьи... Мы ожидаем от него очень и очень многого".

Путешествие было предпринято в сопровождении двух других кандидатов: Джакомо Леванцио из Генуи и Фабриция Рейнера из Нидерландов. Им потребовался ровно месяц, чтобы добраться из Мюнхена до Рима: с 25 сентября по 25 октября, со средней скоростью 35 километров в день - немного медленнее, чем когда Станислав путешествовал один. Они переходят Альпы и Апеннины, прибывают во Флоренцию и наконец в Рим. Физическое напряжение было огромным, и Станислав постоянно вел внутреннюю борьбу с самим собой.

Генеральный Настоятель, св. Франсико Борджа - другой великий человек, отказавшийся от своих титулов и званий, чтобы облачиться в сутану иезуита. Позже его избрали третьим генеральным настоятелем ордена. Он дружески приветствует троих юношей и после нескольких дней отдыха принимает их в Общество. Имя Станислава было записано в книге новициата 28 октября 1567 года.

Товарищи Станислава единодушно свидетельствуют о радости, излучавшейся из него и отражавшейся на всех его поступках. Это, без сомнения, была радость удовлетворения, которое испытывает человек, долго искавший и наконец обретший то, что искал, радость наконец-то достигнутой цели. Хотя он страдал из-за разрыва с семьей, никогда не показывал своей печали. Письмо, полученное им от отца, и в самом деле очень сурово: "Своим бездумьем ты обесчестил нашу семью, ты запятнал честь славного дома Костка. Ты имел бесстыдство путешествовать по всей Германии и Италии, как обыкновенный попрошайка. Если ты будешь упорствовать в этой дурости, то пусть ноги твоей не будет больше на польской земле, потому что я найду тебя, где бы ты ни был, и вместо золотых цепей, которые я для тебя приготовил, ты найдешь цепи из железа, и тебя закуют в них в таком месте, откуда ты никогда больше не увидишь солнечного света".

Наверное, Станислав думал с грустью: "Он обращается со мной, как с маленьким ребенком". И он ответил только: "Надеюсь, что недалек тот час, когда я вновь обрету твою отцовскую любовь, которой ты одаривал меня до сих пор".

Сегодня, как и прежде, новициат - это место покоя и борьбы. Здесь молодые люди принимают свое окончательное решение, отвечая на призвание Господа следовать за Ним и подражать Ему в борьбе за совершенство мира. Костка не нашел здесь ничего нового. Его настоящим новициатом была его жизнь в Вене, он уже сказал "да" - Христу и "нет" - всему остальному. Целый месяц он чувствовал себя в привычной обстановке, выполняя "Духовные упражнения" св. Игнатия, получая указания от более старшего послушника, Клавдия Аквавивы, человека, который 13 годами позже стал Генеральным Настоятелем Общества и с любовью вспоминал Станислава как своего "товарища по оружию".

Месяцы проходили быстро, этот рай не был последним этапом его недолгого пути. Наставник послушников, o. Джулио Фачо, и его товарищи, в числе которых были блаженный Родольфо Аквавива, впоследствии умерший мученической смертью в Индии, его польский друг Станислав Варшавицкий и Стефано Аугусти, помогавший ему совершенствовать свой итальянский, единодушно признали, что Станислав исполняет все в совершенстве. Позже его духовный наставник, o. Руиц, скажет в одной из своих проповедей, что, по его мнению, Станислав ни разу не совершил ни одного тяжкого греха. Легко ли это далось молодому поляку? Мы убеждены, что нет. Благодать Божия требует от нас сотрудничества, а характер Станислава не был "хорошим от природы". Вот некоторые заключения немецкого графолога, который проанализировал его письмо в 1957 году, не зная, что оно принадлежит руке святого: Это письмо свидетельствует о зрелости человека 30-35 лет. Его манера поведения импульсивна и агрессивна; он настроен явно критически; он с трудом подчиняется другим и бесцеремонно рвет отношения, если не все идет хорошо. Письмо свидетельствует о напряженной борьбе между чувством и разумом, о мощных сексуальных наклонностях, которые находятся под строгим контролем.

Это заключение, в сущности, совпадает с другим, сделанным итальянским графологом: Независимый дух; лаконично и умно высказывается, избирая для этого нужный момент. Воля, контролирующая сексуальные инстинкты. "Они звали его ангелом, на самом же деле он был человеком с мощными сексуальными stimuli, стремившимся быть чистым, как ангел". Гордость, которая постоянно заставляет его бороться за первенство во всем.

Его долгое путешествие вскоре завершилось. Его смерть, как и жизнь, была удивительно быстрой и легкой. Август 1568 года начался в Риме обычной жарой, и Станислав плохо себя почувствовал. 5 числа он с товарищем посетил образ Пресвятой Девы в базилике Санта-Мария Маджоре, который так нравился ему. "Как я могу не любить Ее, если Она - моя Мать?" - сказал он в тот день. 9 числа он написал письмо Пресвятой Деве, прося Ее забрать его, чтобы он мог встретить праздник Успения на Небесах, и это письмо было у него в кармане, когда 10 августа он получил Святое Причастие. Чувствовал ли он, что болен? Было ли тяжело на душе? Или же он чувствовал в силу одного из тех таинственных предвидений, которые посещают святых, что его миссия завершена, в то время как для других она еще только начиналась? В тот день, ровно через год после его бегства из Вены, у него случился сильный приступ лихорадки. Мы не знаем причины. Была ли это болезнь легких? Был ли то возвратный тиф или малярия, которая в то время очень часто встречалась в Риме? Болезнь быстро прогрессирует, врачи ничего не могут сделать; его товарищи не в силах поверить в это, но Станислав умирает. 14 числа он просит о соборовании и мирно умирает всего за несколько часов до наступления дня 15 августа, праздника Успения Богородицы. Несколько дней спустя его брат Павел прибывает в Рим, чтобы добиться от Папы или другого представителя властей приказа отправить его в Польшу. Слишком поздно. Он смог только поплакать на могиле брата, которого так мало ценил при жизни.

В маленькой церкви Сант-Андреа аль Квиринале, являющей собой шедевр великого архитектора и скульптора Лоренцо Бернини, в мраморном саркофаге хранится прах юноши, который в возрасте 17 лет и 8 месяцев достиг высокой цели, которую видел перед собой, когда говорил: "Я рожден для большего". Причислив его к лику святых, Церковь сделала его примером для молодежи. Станислав Костка ответил "да" Господу, призвавшему его служить Ему. И это "да" бесценно, потому что св. Станислав не изменил своему слову; потому что это "да" было сказано радостно и от всей души; потому что оно было сказано человеком, которому было всего лишь семнадцать. Был канонизирован Папой Бенедиктом XIII в 1726 г.

Память 13 ноября.

Г. Ботеро, S.J.

http://www.jesuit.ru/history/jesuits/Kostka.htm